Когда родителей спрашивают, какими бы в будущем они хотели видеть своих детей, большинство отвечают одно и то же: «хорошими людьми». Когда мудреца спрашивают, каким бы в будущем он хотел видеть своего ученика, он, как правило, отвечает: «гражданином». Только если родители под понятием «хороший человек» понимают «добрый, сердечный, внимательный к другим людям», то мудрец под понятием «гражданин» имеет в виду то же самое, а еще такие социальные качества, как обязательность, чувство долга, патриотизм. Но какие качества надо воспитывать в ребенке, чтобы из него получился хороший человек и гражданин?

Одно из самых основных качеств – верность. У всех народов это качество, зародившись в глубокой древности, прошло через всю историю, сохраняя силу и жизнеспособность на протяжении тысячелетий. В Китае, например, категория «верность» (чжун) всегда была частью государственной идеологии. Среди главных качеств, которыми должен был обладать гражданин, верность занимала главенствующее положение. Именно это качество китайцы считали основным при осмыслении путей самореализации личности, а потом, позже, в учебе, на государственной должности, в семье.

Об этом говорится в до сих пор востребованном трактате «Книга о верности» («Чжун цзин»), который был написан еще 18 веков назад ученым и поэтом Ма Жуном (79 - 166) в период с 147 по 166 год, когда автор занимал должность наместника области Наньцзюнь (нынешняя провинция Хубэй).

«Верным, - читаем мы в этой книге, - называют того, кто сохраняет свое сердце цельным. Все, что составляет основу государства, разве не исходит от верности? С помощью верности можно привести в согласие правителей и подданных, умиротворить страну, растрогать духов Неба и Земли. А что же тогда говорить о людях?

Верность начинается с отдельных людей, проявляется в семье, находит наивысшее воплощение в государстве и везде соблюдается одинаково. Источник верности заключается в человеке, ее продолжение - в семье, завершение — в государстве. Когда человек целеустремлен, множество благ стекается к нему; когда семья сплочена, то родственники живут в согласии; когда государство едино, десятки тысяч людей пребывают в мире…»

В еще недавно существовавшем Советском Союзе верность тоже считалась одним из основных качеств порядочного человека и гражданина. Но сейчас у нас капитализм. А при нем верность ценится только на словах, а на деле не ценится вообще. Почему? Потому что суть капитализма – прибыль, а верность этому мешает.. Любое дело в капитализме – это механизм извлечения прибыли. Чем быстрее оборот, тем больше прибыль. И верность в этом смысле – препятствие для прибыли, она мешает быстрее оборачиваться капиталу. Выгоднее для прибыли сменить жену, меняем. А верность этому препятствует. Выгоднее сменить дело, которым, может, занималось несколько поколений твоих предков, и ты это дело бросаешь (предаешь) и берешься за другое.

Предательство – естественный механизм капитализма. Как говорит один из героев рассказа американского писателя О`Генри «Боливар не вывезет двоих». «Кинуть» в капитализме – следующий шаг после смены дела, которым занимался, предательства партнеров, с которыми работал. Потому что при предательстве разрушаются границы, и предавать потом все легче и легче.

Почему говорят, что капитализм ломает все понятия, все убеждения? Потому что выгода оказывается сильнее. Тебе предлагают 300 процентов прибыли, только надо вложить. Ты говоришь: «У меня все в деле». А тебе: «У тебя же вон сотня лежит». Ты: «Это мне надо отдать». Тебе: «А ты не отдавай. Отдашь потом. А сейчас важнее прибыль!»

А о чем нам кричит со всех сторон реклама?

«Купите новую машину, купите новую квартиру, заведите новую жену…Приходите к нам. Мы вас научим, как забыть старые связи. Самая большая ценность – это сама жизнь. А люди меняются. Сегодня у вас одна жена, завтра другая, послезавтра третья. Дом тоже... Чего вы привязались к старому дому? Ну, прокладывают дорогу, вас выселяют, так чего огорчаться? Дадут другой, лучше прежнего…Сколько вам дают в качестве компенсации, 300 тысяч? Да вы на эти деньги купите три дома. А вы переживаете…Предки здесь похоронены? Да это всего лишь камни и земля. …В конце концов, их можно перезахоронить. У вас на новом месте земли полно. Нужна именно та земля? Три машины этой самой земли перевезем… вместе с вашими предками в гробах и их камнями…Церковь привычная? Да на новом месте будет другая…Деньги есть, все решаемо…»

Народ поглощает эту рекламу, и не замечает, как меняются его мысли, как меняется общественное мнение, как формируется безобидная внешне, но страшная по сути философия капитализма. Не понравился муж, не понравилась жена, ну и что? Разошлись, выбрали других. Свои дети не рожаются, потому что, когда была возможность, хотели пожить для себя, а теперь поздно, ну и что? Ничего страшного. Деньги есть – нет проблем. Не рожаются свои, можно брать детей из детдома. Не понравилось – отдали, взяли другого. Капитализм убивает любовь. Ему любовь не выгодна. Ты любишь что-то, а тебе надо завтра все это бросить и бежать в другое место за прибылью…

Все просто и легко, встретиться с человеком, расстаться, завязать отношения, порвать отношения. Какой там долг, какие обязанности, какая верность…У Теодора Драйзера в «Американской трагедии» как раз показано, как развращающее капиталистический город действует на сознание, на нравы… Шаг за шагом все угрызения совести героя, убившего человека, становятся все приглушенней. Радужная перспектива и выгоды нового положения оправдывают все. Если б эта история произошла в деревне, где все друг друга знают, и ничего не скроешь…Все бы знали, что она с ним гуляла, она беременна, и надо жениться. А в городе делай что хочешь, никто с тебя не спросит…Не случайно Шукшин все фильмы свои ставил об этом…В том числе и свой первый фильм «Твой сын и брат»…Сам Шукшин родился и жил в алтайской деревне Сростки, а потом подался в город…Сам вроде бы стал носителем нового легкого отношения к жизни…Годами преодолевал в себе деревенскую основательность. И сам же всю жизнь чувствовал свою вину перед деревней, за то, что не сохранил ей верность, бросил ее, подался в город. И всю жизнь снимал фильмы о деревне…потому что чувствовал свою ущербность – мол, здоровый мужик, ему бы пахать и сеять, а он ерундой занимается…кино снимает…Ему остаться бы на своей земле, там, где его корни, а он уехал и приезжает к матери раз в сто лет…

Капитализм требует постоянного переключения. Бизнес – это переключения. Сейчас ты занимаешься одним, завтра – другим. Многие наши соотечественники уезжают в США, Германию или другую страну специалистами, а там со временем становится торговцами или менеджерами, кем угодно. Потому что выгодно заниматься тем, что выгодно…

К сожалению, верность становится помехой для жизни не только из-за капитализма. Еще и из-за уплотнения потока новой информации. Мы живем в 21м информационном веке, когда на нас лавиной постоянно накатывается новая информация. И верность в этом смысле начинает мешать, поскольку тормозит приход нового, заставляет нас сомневаться, анализировать, сравнивать, угрызаться муками совести.

Впрочем, не только верность мешает прибыли, ей мешают и все другие вечные духовные ценности: любовь, долг, уважение, дружба, любовь к Родине, патриотизм. Потому что духовная ценность это То, что вне прибыли. Например, любовь к матери, к детям. А если это мешает прибыли? Капитализм учит: прочь эти устаревшие чувства!

Между тем, как масса ценностей в мировой культуре держатся на верности, на том, что традиции передаются из поколения в поколения. Чтобы появился такой гений, как Бах, нужно было целое поколение его предков – музыкантов Бахов. Предки – это ценность. А верность – это дорога предков. Верность родовой линии. То, что не купишь за деньги.

На верности держится не только человеческое счастье, но и стойкость народа в трудные периоды истории. Скольким бойцам в годы второй мировой войны помогали стихи Константина Симонова «Жди меня»:

«Жди меня, и я вернусь. Только очень жди.

И пускай наводят грусть желтые дожди.

Жди меня, и я вернусь, всем смертям назло.

Тот, кто не дождался, пусть, скажет: «повезло».

Им, не ждавшим, не понять, что среди огня.

Ожиданием своим ты спасла меня».

Это все о верности. Как и знаменитые строчки песни «В землянке» Алексея Суркова: «Бьется в тесной печурке огонь,

На поленьях смола, как слеза.

И поет мне в землянке гармонь

Про улыбку твою и глаза…

Пой гармоника вьюге назло,

Заплутавшее счастье зови!

Мне в холодной землянке тепло

От твоей негасимой любви.» …

Верность – это вечные ценности. Как вера. Как вече. Как слово великий. Как имя Вера. Ве – один из трех богов в скандинавском эпосе, которые убивают великана Имира (хаос) и из его тела, предвечной субстанции, сотворяют мир.

Вечные ценности противоречат прибыли и выгоде, то есть сиюминутному.

Поэтому и говорят: «Настоящее – оно бескорыстно. Настоящее искусство начинается там, где нет выгоды». И действительно, когда ты что-то делаешь для, это уменьшает величие сделанного. Потому что маячащая на горизонте прибыль изначально как бы обрубает линию, по которой идет ток. Она убивает бесконечность. А верность продлевает.

Представьте, что вы художник и хотите нарисовать грустное милое женское лицо. Так оно у вас в сознании существует в вечности. Потому что вы его не опускаете никуда, ни в какие рамки, схемы и соображения. А, когда ты что-то делаешь за что-то, уже сама мысль – это канат к земле.

И в этом плане почему собаки верные, а люди – нет? У собаки нет соображения денег, она этого не понимает. Нет прерывания цепи. Поэтому у ней вечная привязанность.

Верность - это цельность и высота, несминаемая суетностью. Почему, например, у лебедей такая верность, что, если погибает кто-то из пары, то за ним и второй умирает. Потому что лебеди не суетливые, величавые птицы. У них чистая, возвышенная жизнь. Утки в отличие от лебедей многосуетливые и неразборчивые. Лишь бы набить живот и найти лучшее место для кормежки…Как формула капитализма. Лебеди же, наоборот, с достоинством несут в себе некий идеал изящества, благородства. Несут не рывками, не эпизодами, а постоянно. Неудивительно, что это постоянство переходит в верность.

Мы должны возродить слово «Верность», прояснить, показав важность этого явления, его духовную составляющую, ощущение ценности, то, что в глубине...

Если спросить человека, который всю жизнь работает на своей земле и никуда не уезжает, почему он не хочешь в город? Живет тут, понимаешь, в своем Закудыкино, не надоело? Что тут видишь, работая комбайнером, кроме трактора своего?

И услышишь в ответ: «А это моя земля. И я на ней работаю. Если я не буду ей заниматься. И никто не будет. Или кто-нибудь будет, да не так. Или позанимается и бросит. Я не хочу, чтобы мою землю предавали. Я ее люблю…»

Вот тебе и верность. Когда ты любишь, ты не хочешь предавать. То есть верность – это часть любви, следствие любви, сама любовь. Если ты кого-то или что-то любишь, то ты этому и верен. Верность – это свойство Бога, потому что его суть – порядок и все на своих местах. Дьявол же наоборот, все ставит с ног на голову. И потому его суть – хаос и неверность.

Почему религиозные браки долгие, зачастую на всю жизнь? Потому что в любой религии с детских лет воспитываются такие качества, как терпение, смирение, прощение, верность. ...Только не самость, не эгоизм. А капитализм наоборот, стимулирует развитие самости…Урви момент, приди первым, насладись, а там хоть потоп…А почему в религии воспитываются духовные качества? Потому что религия – это мир вечных ценностей, начиная с Бога, самой высшей ценности, самой большой ценности, которую осознал и осмыслил человек. И религия это высшая духовность и наука о самом ценном.

Искусство, как и религия, проявляет то высшее, что есть в нас. Поэтому так много в искусстве религиозных сюжетов. Поэтому и верность – один из вечных сюжетов искусства. Как изобразить верность? На ум сразу приходит величественная сцена у знамени полка, клятва верности, вдохновенные лица бойцов…Таких картин много. Наверное, потому что в нашем сознании масса понятий имеют свои трафареты, типичные образы. Скажем, милосердие – сострадательные глаза медсестры в больнице, бедность – нищий на тротуаре с пустой шапкой вверх дном, подвиг – бросок грудью на амбразуру дзота или подхватывание падающего знамени, верность – любящие глаза матери или любимой, провожающие сына на войну..

Но есть тихое и нетипичное прочтение образа, как, например, у фламандца Питера Брейгеля в картине «Падение Икара», когда главное событие почти не видно, так, только всплеск ноги от почти уже ушедшего в воду Икара. Так и здесь у художника Юрия Сергеева на картине «Верность». Главное не бросается в глаза, сразу не привлекает внимания, оно почти незаметно. Не верность Родине под фанфары с поцелуем знамени при большом стечении народа или клятва у тела погибшего в бою товарища, а одинокая старость в забытой Богом деревне. Понятие верности преподносится через саму обыденность, самую простую прозу жизни...И в этом есть свой смысл - через величие и пафос понятие воспринимается поверхностно, поскольку поднято над жизнью. А через самую прозу жизни – глубинно, истинно, поскольку погружено в нее, растворено в ней.

«Эта старушка, - говорит художник о своей картине - для меня символ верности. Прожила здесь всю жизнь и осталась верна деревне, не предала ее, как многие. Все из этой деревни уже уехали, дети, внуки. Звали и зовут ее в город. А она осталась и не хочет уезжать.

На первый взгляд кажется, что маленький человек со своей маленькой жизнью незначителен, даже ничтожен. Кажется, вроде и жизнь этой старушки прошла впустую, потому что некому ей передать свои знания, свой жизненный опыт, свою любовь. Но она упрямо сохраняет верность всему старому и привычному: этому вот сараю, этой лавочке-завалинке, этой сирени, этому полисаднику, этим вот собакам…И в этом она цельный человек, в этом ее стержень - верность до конца…»

Художник прав – цельность и верность понятия взаимосвязанные. Цельные люди, как правило, и хранят верность, потому что живут не плоско, только настоящим, но и объемно, то есть прошлым и будущим. Эта незаметная сельская бабушка, может быть, не подозревая это и не думая об этом, не сиюминутно живет, а в постоянном контакте с предками. И линия ее рода таким образом не прерывается. Ей, правда, некому пока эту свою верность, передать, разве что только двум этим собакам…Но, оставшись одна в заброшенной деревне, она дарит ни много ни мало как жизнь своей деревне…

Верность – это когда по тебе текут живые токи связи со всем твоим родом, с твоей землей, с целым миром…И ты черпаешь в этом силы, чтобы не прервать эту связь. То есть верность это и проточность…потому что через тебя текут все токи, ток рода, ток всех твоих предков…Не прерывая этот поток, ты не размыкаешь цепь, поддерживая тайную работу духовной машины жизни… Поэтому и говорят, что с родственниками надо общаться, иначе себя потеряешь. Того себя, который не только ты сам, но и весь твой род…

Кажется, что эту деревенскую бабушку все покинули, бросили. И она может, иногда, когда тяготит одиночество, сама себе говорит: «Моя жизнь кончена, я никому не нужна…» Но она – по сути единственное связующее звено с прошлым. Человек и сам уже об этом не думает, а сам собой является таким связующим звеном. Осколком прошлого.

Она сейчас держит весь свой род. Ее внуки, уехавшие в город, спохватятся, когда она умрет, приедут на ее похороны. И все начнется заново. Потому что они поймут, осознают. Они будут сидеть около ее дома, поднимать стопки на поминках и говорить, говорить…

«По сути-то она была носителем наших родовых ценностей, а мы этого не понимали...Она-то была у нас правильная, последовательная. Она не объясняла, а просто жила.»

« И все звала нас собраться, хотела нас видеть всех вместе…А мы все живем непонятно как. для чего…Мы думаем, размышляем, стремимся все успеть…И… не стремимся друг к другу….»

«Да, каждый живет своей жизнью…А друг другом и не интересуемся…»

«Но все-таки хорошо, что мы собрались. По сути она нас соединила. Если б она не умерла, мы бы все и не встретились и не вспоминали бы сейчас наш род, наших предков, и не начали думать, что что-то надо делать…»

«Да, братцы, если откровенно, то мы уже не только не стремимся друг к другу, но и если кто приедет, так испытываем раздражение: мол, здрасссьте, приехали. Занимайся им теперь…И так себя ведем, что гость потом скажет себе: «Больше сюда ни ногой…» А она, когда кто приезжал, всегда была рада…»

«Это верность роду. Неосознанное стремление продолжать связи, а не обрывать их…А городское чувство, воспитанное городом, это стремление к независимости… И получается, что когда к тебе кто-то приходит или приезжает и приносит что-нибудь, ты сразу думаешь: «Ну вот, и я теперь должен что-то подарить…»

«А она просто приносила, дарила. Не ожидая ничего взамен. И не боялась, что ей тоже надо будет что-то принести. Ну и что? И принесу…»

«Как возник замысел? – рассказывает художник. - Для меня эта тема очень важная и с точки зрения творчества, потому что без верности, мне кажется, не реализуешься, и как творческая личность. Верности к чему? Прежде всего, к месту, где ты родился, к твоей малой Родине, к твоим корням. Любая творческая жизнь должна быть построена на верности. Профессия художника, говорю я своим студентам, мстительная. Если ты ей изменяешь или допускаешь что-то корыстное, например, прельстишься большими деньгами или пожалеешь денег (на раму, на краски), она этого не прощает, сразу отомстит.

Вот эта бабушка, она гнет свое, сохраняет все свои привычки и привязанности. Несмотря ни на что. Она как бы говорит: «хоть затопите мою деревню, я все равно буду жить здесь и никуда не поеду!» Она хранит верность своему дому предков, своему очагу, своей малой родине. Я думал: как может пахнуть верность? Может быть, как сирень?

В этом доме умерло три поколения до нее. Смерть через всплеск эмоций закрепляет верность. Да и предки, похороненные здесь же, поддерживают нас, хотя мы этого не замечаем.

Можно было, конечно, нарисовать ряд привычных ценностей: речушку, церквушку, березку, маленький домик с палисадником, колодец...Но зачем придумывать, если есть реальность…Я взял реальную бабушку, которая жила в соседнем селе Пречистая гора. Это ее двор. Это она идет с ведрами. Всю жизнь работала в совхозе простым полеводом.

Когда я ее впервые увидел, меня поразило, что у нее на плече прямо-таки яма, четкий прямоугольник, как вырезанный пилой. Дельтовидная мышца за многие годы смялась, сплющилась так, что закостенела, стала костью. Это от коромысла. Потому что там колонок с водой нету. И ей приходится без конца ходить с коромыслом и ведрами к речке или к колодцу. Но она все равно вслед за детьми и односельчанами в город не поехала…

Что одна делает? хлопочет по хозяйству. У ней сад и огород, которые нужно все время поливать. А водопровода нет. У ней - птицы и животные, о которых надо заботиться. Она и заботится. Может, курам несет воду, может, собакам, может, поросенку. Может, моет полы и несет хозяйственную воду…»

На самом деле неважно, куда и кому несет она воду. Важно, что эта сельская бабушка привыкла носить эту воду так же, как, наверное, мифологический могучий титан Атлант – держать небо на своих плечах. Привыкла до того, что мышца на ее плече превратилась в кость. Разница в том, что Атлант уберет плечо, и небо упадет, мир рухнет. А бабушка уберет из-под коромысла плечо со страшной своей выгнутой мышцей-костью, и мир не рухнет. Он рухнет, если все такие вот сельские бабушки, одновременно уберут свои плечи и бросят коромысла с ведрами. Он рухнет, потому что рухнет порядок, упорядоченный ход вещей, порядок действий, повторяемых такими бабушками из поколения в поколение, на чем и держится мир.

Капитализм завихряет и ускоряет мир, заставляя его в погоне за прибылью крутиться все быстрее. И это сумасшедшее движение в никуда (прибыль сама по себе ничто, абсурд), все больше лишает все наши чувства естественности: зрение, слух, обоняние, осязание, вкус. Мы уже хотим смотреть на мир через очки 3Д, хотим слушать его через наушники, вдыхать его через парфюм, пробовать его не в чистом виде, а через сочетания сталкиваемых вкусов (дыня с рыбой или мидии с ананасом), касаться его через вибратор.

Молодые и даже зрелые, закрученные капитализмом люди, ища какой-то свой путь, чтобы выделиться, делают себе разные татуировки (в том числе и безобразные и устрашающие), разрезают кожу и вставляют туда самые разные предметы: бритвы, шарики, спицы, кольца. Некоторые даже раздваивают язык, чтобы он стал похож на змеиный, набивают его булавками, как подушку. Последний крик такой моды – укол в глаз и вспрыскивание прямо в глазное яблоко черной краски, так что на зрачке возникает подобие татуировки. И все это для того, чтобы завтра ты пришел, и все сказали: «О, какой он новый и клевый!»

Они это делают от нечего делать, от того, что именно они свободны и вправе, как сами считают, распоряжаться собой и своим временем, как им захочется. В то время как деревня воспитывала коллективное мышление, преданность, верность месту, где родился, люди думали не только о себе, но и об общем благе. И потому всегда были заняты. В данном случае верность наполняет жизнь человека чувством рода, преемственности всех дел своих предков, заботой о своих потомках. Даже просто верно ждать – это тоже непрерывное занятие, занятость, которая на духовном плане нарабатывает роду прочность, надежность, преемственность.

Мы не думаем о том, что развитие, прогресс при всех своих плюсах и перспективах, а также скорость современной жизни отклоняет человека от естественной оси (труд на земле, семья, дети, общественная жизнь), склоняет нас к извращениям, а простота и естественность кажутся уже примитивными. Мы не замечаем, как и наши тонкие духовные чувства (юмора, справедливости, печали) от скорости жизни теряют естественность, искажаясь до безобразия. Погоня за прибылью, которой одержим мир, все предметы и явления заставляет терять образ, отчего потом все возникающие образы и правила, расплываются и растекаются до бесформенности.

Техногенный капиталистический город отчуждает человека от живой природы и труда в ней, и делает труд механическим и бессердечным. Потому что в деревне все делаешь сам, и все что-то делают, а слово «надо» включает сердце. Ты это видишь в голодном взгляде собаки, в мычании коровы, в писке цыплят. Над твоей духовной палитрой работает природа: бередят чувства туман, ветер, жара, облака, дождь. Побуждение к труду связывается с движением сердца. А цифры в компьютере в офисе…они ничего не включают кроме мозгов.

И эта деревенская бабушка с ее упрямой верностью прежней жизни оказывается едва ли не единственным островком сопротивления скорости, от которой мы сходим с ума…

Разумного человека может удивлять, что до сих пор не нашлось пока государства (за редким исключением), где правители, сами будучи из деревни, поставили бы просто перед собою цель – поддержать деревню с ее здоровой, правильной и природной жизнью, привлечь внимание к деревне, как идеальной. форме жизни на планете, где дети бы росли в живой природе. О чем это говорит? О том, что люди в массе своей пока еще этого не понимают. По крайней мере, на уровне государств и правительств. Понимает только небольшая часть. Например, писатели-деревенщики, такие как Платонов, Шукшин, Астафьев, Белов, Распутин. Если даже найдется президент какого-нибудь государства, который на сессии ООН встанет и скажет о деревне, которая повсеместно вымирает, о традициях, которые безвозвратно уходят, ему возразят: мол, это процесс необратимый, ничего тут не поделаешь…Давайте, мол, еще по пещерам будем скорбеть…

Будут создаваться условия, так чтобы в деревню захотелось возвращаться, и люди начнут возвращаться. Не в ту деревню, куда через горожан, прессу, радио и телевидение уже проникают городской цинизм, городская идеология, где все уже почти городские. Траву уже не скосят, площадку всем миром уже не сделают. А, когда к соседям обращаешься за помощью, говорят: «Таджиков найми, пусть они тебе сделают!» Нам нужно восстанавливать прежнюю деревню, где ритм жизни, неторопливый и размеренный, не нарушает все циклы нашей жизни, не искажает наше ощущение времени и тем самым позволяет растить детей в окружении живой природы здоровыми и адекватными людьми.

Дети в окружении живой природы – эта идея должна овладевать обществом в целом, всем населением Земли. Тогда будут включаться и духовные центры. И верность будет. Верность, она оттуда же, из нашей связи с природой, которая приучает все делать в срок и одно за другим. Верность человечества временам года сформировала нашу психику, и, благодаря этому, мы свою жизнь подчиняем определенному порядку, откуда и понятие «порядочный человек». Не будь этого, мир превратился в хаос, а люди – в хищников, рыщущих в поисках наживы…