Есть один загадочный момент в моей жизни – не могу спокойно смотреть на такс. Где только и когда только ни увижу таксу, сразу как бы впадаю в длительный транс-такс – улыбаюсь и начинаю неотрывно смотреть на нее, а если хозяева с ней уходят, иду за ними некоторое время, пока не сядут на трамвай или еще на какой-нибудь транспорт.

            Чем объяснить такое завораживающее внимание к таксам? Наверное, потому что не каждая собака – театр, но каждая такса, потому что все, что такса ни делает, это театр.

            Например, как такса бежит…

Она бежит, вертляво подпрыгивая то на одной ножке, то на другой, вертя хвостиком, как пропеллером, ее кидает вверх и вниз, заваливая то на левую сторону, то на правую, то вперед, то назад… Лапы у ней то и дело вылетают из-под тела вкривь и вкось…

При этом одна часть ее тела ускоряется, так что она начинает крениться на бок и тормозить противоположной стороной тела, балансируя при этом хвостом. Хотя чем там балансировать…При том, что одновременно одна часть ее подпрыгивает (скажем, две передние лапы), то другая загребает (две задние). Или наоборот.

            А корма…она у ней как в шторм то взлетает выше головы, то заваливается куда-то набок, то ее бросает как между волнами…

            А уши…Они то вспархивают вверх, как бабочки, то падают вниз, как трубочки, то болтаются как лопухи или блины и хлопают таксу то по плечам, то по шее, то по ее собственному носу…

            И, наконец, хвост…он то безвольно болтается в разные стороны как сломанный прутик, то через миг напрягается как пружина и стреляет туда-сюда, то стучит по задним лапам, часто часто, как барабанные палочки…

            Но таксу все это нисколько не смущает и не отвлекает от такого несуразного бега вразнос. Потому что она совсем не думает о том, как ей бежится, несется и подпрыгивается. Несмотря на несуразное тело и сумасшествие бега, бежится ей легко и весело, беззаботно и припеваючи…

            Чудом мне кажутся две моих таксы, которые постоянно дают повод для смеха. Глядя на них, я все время улыбаюсь, а то и хохочу.

Такса действительно самое необычное, несуразное и смешное создание. Эта порода была селекционно выведена в XV веке в Германии для норной охоты на барсука или лису. То есть, чтобы действовать в условиях узкой норы, хозяин которой сражается за свою жизнь. Как действовать? Сверх агрессивно и мощно. Таксы были натренированы на максимальную агрессию. В тесной норе они развивали мощность артиллерийского снаряда и умудрялись вцепиться хозяину норы в нос, чтобы потом тащить его, весящего больше, чем она сама, за нос из норы.

            И вот этот охотник, запрограммированный на огромную мощность и ярость, в мирной жизни с трудом регулирует свою мощь и реактивность. Часто не очень удачно. И каждый шаг таксы в таких условиях вываливается за разумные рамки. Такса, которая не на охоте, а в городе бежит за хозяином, против своей воли постоянно как бы опережает саму себя. Ее запрограммированность на невероятную мощь прямо-таки выплескивается в каждом ее разболтанном и развинченном шаге. А, поскольку сама она маленькая, лапки коротенькие и кривенькие, то каждый шаг получается вкривь и вкось, то короче то длиннее. И это очень комично. Тело тоже вываливается из своей формы то вправо то влево, то взад, то вперед. …Невероятное существо…

А как такса подпрыгивает, повизгивает, похрюкивает и радостно подтявкивает, когда вы приходите домой, а она вас встречает в прихожей. Как бешено стучит хвостиком по всему, что попадается ей на пути….А как бросается обниматься и целоваться, облизывает все лицо: волосы, лоб, глаза, нос, щеки, уши, шею…А потом, от переизбытка чувств и перетраты энергии бросается к миске на кухню и со страшной быстротой сметает с тарелки все, что недоела…

            Такой вот театр такс…       

            Про такс рассказывают анекдоты. Например,

            - Ваша такса подпускает к себе?

            - Конечно, а как иначе она сможет вас укусить?

            Про таксу шутливо говорят, что это доберман, выращенный под шкафом, а если заводить собаку, то таксу, чтобы все дети, выстроившись вдоль нее, могли ее гладить одновременно.

            А с виду никак не догадаешься, что эта маленькая собачка - фантастическое существо, реактивный снаряд, атомная бомба, граната, шаровая молния, предназначенная для существования в невозможных для собак условиях – в барсучьих и лисьих норах….

            На портале «Таксик.РУ!» размещено такое шутливое описание таксы…

            «Такса – небольшое существо со скверным характером,  примерно в полторы собаки в длину и пол-собаки в высоту. Ходовая часть таксы всепогодная,  с приводом на все четыре лапы и хвост.

            В передней части такса оснащена погрызо-разгрызочными зубами-хваталками, благодаря которым способна разгрызать все, что не прибито гвоздями. Задняя часть таксы имеет длинный прутик-хвост, которым она улыбается хозяевам или смущенно прячет под себя.

            Нос таксы длинный, холодный и мокрый, обычно суется таксой в каждую щель. Им же, в помощь кривым и разноразмерным лапам, она неутомимо и маниакально роет нору в вашем одеяле.

            Также задняя часть таксы часто получает шлепки газетой за применение погрызочно-разгрызочных зубов-хваталок.

            По углам у таксы есть четыре короткие разной длины лапы с длинными когтями, которыми такса разрывает коврики перед дверью, свою подстилку и грядки с морковкой на даче.

            Интеллект таксы - самый высокий среди низких собак, но напрочь отключается, если такса видит мячик, тапок или другую таксу.

            Обитает такса обычно под диванами и шкафами, а также в норах, которые откапывает в постели хозяина, а также в куче белья и одежды, приготовленной для стирки.

            Питается такса всем, что не успели достать у нее из пасти…»

            Чем не театральный комический персонаж? Можно не ходить в театр, а иметь дома свой маленький бесплатный театр сатиры в виде таксы. И этот театр притягивает в первую очередь тех, кто отдал театру часть своей жизни.

           

У великой русской актрисы Марии Ермоловой была такса необычного для этой породы белоснежного окраса.

            У А. П. Чехова в Мелиховской усадьбе жили две забавные таксы, названные в честь самых популярных лекарств того времени, которые Чехов как врач частенько прописывал своим пациентам. Это были черненький наивный Бром Исаич, глаза которого Антон Павлович за их вечно скорбно-печальное выражение называл «глаза Левитана», и рыжая вредная Хина Марковна, которую он звал «страдалицей» за коротенькие, все в сборках, ножки и чуть ли не волочившееся по земле брюхо.

            Каждый вечер Хина подходила к Антону Павловичу, клала ему на колени передние лапки и жалостливо-преданно смотрела в глаза. Лицо Чехова преобретало страдальческое выражение, и разбитым старческим голосом он говорил: «Хина Марковна!..Страдалица!...Вам ба лечь ба в больницу ба!...Вам ба там ба полегчало ба…»

            Или он с тревогой спрашивал Брома: «Бром Исаевич! Как же это можно? У отца архимандрита разболелся живот, и он пошел за кустик, а мальчишки вдруг подкрались и пустили в него из шпринцовки струю воды! Как же вы это допустили?» И Бром начинал к общему смеху обеспокоено крутить мордой и злобно ворчать…

            Этих такс подарил Чехову его приятель, редактор петербургского журнала «Осколки» Николай Александрович Лейкин, и Антон Павлович время от времени докладывал Лейкину о поведении этих «подарков». Например, о том, что «Таксы сразу же построили всю усадьбу, выгребли из цветочных ящиков землю с посеянными семенами и разнесли калоши из передней по всем комнатам, а утром, когда я прогуливал их по саду, привели в ужас наших собак-дворян, которые отродясь не видали таких уродов…»

            Своему издателю А. С. Суворину он сообщал: «У меня новость: две таксы — Бром и Хина, безобразной наружности собаки. Лапы кривые, тела длинные, но ум необыкновенный».

            Чехов часами уморительно, так что все покатывались со смеху, в таком же духе, как насчет больницы, разговаривал со своими таксами, писал им письма из-за границы, с иронией рассказывал о них друзьям и знакомым.

            Такса была любимой чеховской собачьей породой, происшедшей по его выражению от «скрещивания дворняги с крокодилом». Видимо, наблюдения за таксами рождали в его голове разные интересные сюжеты, поэтому он не раз называл таксу «самой писательской собакой».

            Неудивительно, что в 2006 году подмосковный музей-усадьба Чехова в Мелихово, решил провести в усадьбе фестиваль «Таксы Чехова». Праздник был посвящен не только Брому Исаевичу и Хине Марковне, но и всем «собакам, которые умеют бегать под кроватями, и тем, кто их любит».

            В программе - конкурсы для такс и их хозяев, названные в честь разных произведений Чехова.

            Например, в конкурсе «Анна на шее» выигрывает та такса, которая дольше всех сможет просидеть на хозяйской шее без поддержки;

            В конкурсе «Который из трех?» хозяину или хозяйке завязывают глаза и они на ощупь должны определить свою таксу среди трех.
            В конкурсе «О любви» выявляется такса, которая дольше всего будет облизывать своего хозяина. Эксперты засекают время по секундомеру.
            Конкурс «Душечка» - на самую обаятельную таксу, независимо от пола, которую выбирают зрители.
            Соревнование «Дуэль» заключается в перетягивании таксами каната из сосисок. На канат добровольно скидываются участники.

            В конкурсе «Толстый и тонкий» определяются самая упитанная и наиболее стройная такса.

            А «Человек в футляре» - это карнавал-парад: участники должны одеть себя и своих собак по мотивам произведений Чехова и дефилировать под музыку.

            Победителей, конечно, ждут призы, но даже если ваша такса не выиграла ни один конкурс, без сувенира она не останется: хозяева могут выбрать себе то, что придется по душе из огромной коробки с подарками.

            В 2012 году сотрудники музея-усадьбы установили бронзовый памятник Брому и Хине в память о неравнодушии Чехова к таксам. И вскоре сама собой возникла примета – если потереть нос Брому Исаевичу или хвостик Хины Марковны, то обязательно поднимешься по карьерной лестнице или удачно выйдешь замуж. Естественно, теперь, приезжая в Мелихово, все суеверные граждане и особенно гражданки усердно трут нос и хвост таксам, так что тронутая медь сияет как начищенный купеческий самовар….То есть разыгрывается такой же маленький театральный спектакль, как в метро на станции «Площадь революции» возле бронзового пограничника с собакой…

            У поэта и драматурга театра абсурда Даниила Хармса (1905-1942) тоже был кривоногий такс по имени Чти, что сам Хармс расшифровывал как «Чти-Память-Дня-Сражения-При-Фермопилах». Поведение Чти, видимо, и вдохновило его на стихотворение «Бульдог и таксик»:

«Над косточкой сидит бульдог,

Привязанный к столбу.

Подходит таксик маленький,

С морщинками на лбу.

«Послушайте, бульдог, бульдог! —

Сказал незваный гость. —

Позвольте мне, бульдог, бульдог,

Докушать эту кость».

Рычит бульдог на таксика:

«Не дам вам ничего!»

Бежит бульдог за таксиком,

А таксик от него.

Бегут они вокруг столба.

Как лев, бульдог рычит.

И цепь стучит вокруг столба,

Вокруг столба стучит.

Теперь бульдогу косточку

Не взять уже никак.

А таксик, взявши косточку,

Сказал бульдогу так:

«Пора мне на свидание,

Уж восемь без пяти,

Как поздно! До свидания!

Сидите на цепи!»

            Писатель Владимир Набоков, обожавший такс, считал эту породу самой лицедейской и жалел, что не сотворил пьесу о таксах. Разве что о мальчике по имени Бокс, который жил у него очень долго, как всегда изысканно написал: «Он так стар, что устлан изнутри сновидениями о запахах прошлого…»

            Согласно исследованию, опубликованному в журнале «Society & Animals», хозяева собак часто смеются. Исследователи опросили ряд владельцев собак и владельцев кошек¸ и, проанализировав данные, пришли к выводу, что хозяева собак смеются чаще. Думаю, что владельцы такс смеются еще чаще. Находясь рядом с таксой, трудно оставаться серьезнеым.

            Всю жизнь я мечтал иметь таксу. Но в детстве мама не разрешала – она была художник и при своей богемной жизни не представляла себе, кто будет об этой таксе заботиться. А потом уже в юные годы, в молодости и в зрелости мне как-то и не вспоминалось, что в детстве хотел иметь таксу. А потом все произошло само собой – родственники подарили мне таксу.

Ее звали Доменика.

            А тут как-то такса увидела муху. Первую весеннюю муху после долгой зимы. Она пролетает – такса вздрагивает. Пролетает – вздрагивает. Наконец, при очередном пролете щелк – клацнула пастью, пытаясь муху куснуть. Но куда там – промахнулась. На лице ее появилось скорбное выражение. То ли по недоступной мухе, то ли по своей неспособности ее поймать…Театр…

            Однажды я написал объявление и выложил его в Интернет:

            «Люблю такс и поэтому возьму на воспитание таксеночка, неважно, мальчика или девочку, но небольшого, чтобы потом, когда щенок вырастет с теленка, не искать мне потом хозяина со словами «вы говорили, что это щенок таксы, а оказалось карликовый бегемот»…

            Позвонила дама, пригласила посмотреть годовалого мальчика по имени Карл. Я поехал. Встретила меня у подъезда своего дома. На поводке возле нее стоял не щенок таксы, но боец этой породы. Не знаю, готовят ли такс для собачьих боев, как бультерьеров или бульдогов, но здесь в глаза бросалась нескрываемая мощь. Причем, этот Карл, видимо, ходил, как какой-нибудь Гаккеншмидт, в фитнесклуб, потому что со всех сторон был накачан, точно его надули. К тому же он и вел себя как опытный бодибилдер, то есть поворачивался ко мне то одним боком то другим и напрягал мышцы, так что они наливались такой силой, что становилось страшно. Это тоже был театр, но театр таксы, вызывающий разные опасения. Я вежливо отказался.

            Доменики, к сожалению, уже нет, а я все время вспоминаю эту самую удивительную таксу в моей жизни. Вот она сидит на кухне и смотрит мне в рот, когда я ем. Я спрашиваю строгим тоном:

«А что хорошая собака делает на кухне?»

Она поджимает хвост, убирает голову в плечи, глаза скашивает на кончик своего длинного носа и виновато и уныло-уныло, еле-еле бредет с кухни в коридор. Весь вид ее – это укор. Она как бы говорит:

«Каким же бессердечным надо быть, чтобы в такой момент выгонять меня с кухни!»

Ушла. Но из коридора торчит кончик ее длинного носа. Я говорю:

«А чей это нос там торчит из коридора?»

Нос исчезает.

Но я знаю, что на самом деле она не ушла, а только лишь отступила на два шага, чтобы нос не был виден. Потому что через какую-то минуту, длинный черный нос, как перископ подводной лодки, вновь начинает выдвигаться вперед для обзора. И так повторяется изо дня в день, и мне это никогда не надоедает. Почему? Театр.

Или, например, сцена с Доменикой, когда она собиралась есть морковку, которую я ей положил на тарелку. Я держал ее за длинные уши, не давая сделать шаг до тарелки. Она вначале смотрела, что будет дальше, потом, видя, что морковка рядом, а я ее не пускаю, начинала нерешительно скалиться, потом рычать. Я тоже рычал, под тон ее звукам подделываясь под нее. И так несколько секунд мы вместе рычали.

Потом я ее отпускал, она моментально переставала рычать и злиться, бежала к морковке и лихорадочно ела. Куда делась злость и даже ярость? Они исчезли, потому что были не настоящие, это была имитация. Она всего лишь показывала, что злится и укусит, если я этого не пойму…

Ну а самая веселая собачья песенка, которая ходит сейчас по Интернету, конечно, про такс, . И называется она «Веселая такса» (музыка Егора Шашина, слова Натальи Кузьминых):

«Длинные ушки, короткие ножки

И шерстки почти никакой.

«Я самая длинная в мире собака,

Отсюда проблемы порой.

Вчера я бродила по микрорайону

и только спустя три часа

заметила, что голова лишь гуляет,

из дома я вышла не вся».

Веселая такса по имени Клякса

Нигде никогда не грустит.

Веселая такса по имени Клякса

Всегда чем-то вас удивит.

«Однажды на море поехать хотела,

Где таксы должны отдыхать.

Сказали мне в кассе:

«Такого вагона не сможем для вас подобрать».

На крышу я поезда тихо залезла

И только тогда поняла:

Бежать за вагонами все же придется,

Поедет одна голова.»