Книга Германа Арутюнова – о русском художнике Юрии Сергееве, о его картинах, в каждую из которых можно войти как в комнату или в целую страну и начать думать.

Но в еще большей степени эта книга – о нас, о нашем прошлом, настоящем, будущем, о загадке русского человека, о наших традициях и обычаях, о нашей силе и наших слабостях… «Я, - говорит о себе художник, - больше знаю и люблю деревенскую жизнь. Именно в ней сохранились некие знаки и архетипы жизни, которые столетиями не меняются: скрип снега под ногами, клубы пара в мороз при открытой двери, узоры инея на окнах, топка печи, чистка снега, заготовка сена, кормление животных... Когда я начал изучать фольклор в библиотеках, я понял: я жил в деревне, но я ничего об этой жизни не знал. Хотя, когда я приехал в Москву, то у меня в языке встречались древнерусские слова, которые все реже встречаются.

Со временем пришло понимание, что если ты несешь в себе хоть какие-то зачатки культуры предков, их надо развивать. Не надо стремиться объять необъятное, важно сосредоточиться на том, что близко и интересно. Когда я читал П.Флоренского, Сахарова, Забылина, Лосского, меня заинтересовала необычность, загадочность русского характера. И я задумался: в чем эта загадка, как передать ее так, чтобы это взволновало?

Все равно, какой сюжет: свадьба или гаданье. Главное – заставить зрителя задуматься, кто же такой русский человек.» Каждая картина художника как бы подключает зрителя к сказочному миру, волшебному пространству, в котором есть все, что реально живет рядом с нами, невидимое до поры до времени… Такое подключение происходит, когда нас что-то волнует, и мы как бы вспыхиваем, превращаясь в свечу. Так и картина должна превращать зрителя в горящую свечу.

Картина, как кремень, может высечь из зрителя искру, и он начинает гореть, освещая пространство вокруг себя и в своей душе. Любая деталь на картине при вспыхнувшей в душе свече напомнит о каком-то эпизоде детства, забытом, задвинутом в дальний чулан памяти, а теперь всплывшем и по-новому открывшемся!

Распахивается дверь в жизнь нашего духа, в то богатство, которое нажили, надумали, наработали, настрадали наши предки, в генетическую память, ключ к которой наша обыденная жизнь нам не дает. Искусство и должно дарить нам что-то ценное в нас самих, то, что в нас было, но жизнь до сих пор это ценное не проявила, не включила.

Ряд картин художника – обряды. Почему? Потому что каждый обряд или обычай русского народа это – загадочная машина времени, в которой деталями являются повторяющиеся действия людей. Каждое ничего не значит само по себе, но, запускаясь предыдущим и запуская последующее, приводит в действие невидимую машину, которая расслаивает время, и мы вдруг оказываемся в Х или XV веке.

В ритуалах художник выстраивает и располагает предметы интуитивно, в невидимой, но последовательной цепи. Именно так, чтобы взгляд зрителя, обозрев всю картину, перебрав цепь, вдруг воспламенялся…Его зрительское восприятие тоже становится частью ритуала… Одни и те же предметы были в каждом доме, но разная честь отдавалась каждому предмету, и от этого колесо времени было повернуто на свой угол.

Так и каждая картина художника – тайна, ключом к которой становится то, о чем идет речь - будь то зеркало, сон или петух. Потому что в ритуале-обряде, будь то трапеза, знакомство, сватовство, свадьба или похороны, движение предметов по кругу представляет собой как бы циферблат, колесо времени, а то, с какого предмета начинается отсчет, определяет эпоху, в которой колесо останавливается.

Скажем, начинается отсчет с зеркала, и мы в XVI-м веке, с петуха – в XIV-м, со сна – в XII-м. Картины художника приобщают к родовой памяти, которая больше не только одной человеческой жизни и жизни нескольких поколений, но и, может быть, вообще представляет собой память всего человеческого рода.

Когда рисуется обряд, любое гаданье, любой праздник, это все – прикосновение к памяти рода. Беда современной педагогики в том, что ни одна школа, ни один институт не трогают эту тему, хотя она – самая важная. Взять горшок с цветком и отрезать корни, будет он жить, даже если его поливать?

А мы живем без корней, на искусственных растворах. Истинная суть нашего «Я» спит, поскольку все связи обрублены. Пробуждение родовой памяти порождает интерес к своему прошлому. Потом хочется пересмотреть фотографии предков, что-то узнать о них нового у старшего поколения. Когда в нас выстраиваются звенья предыдущих поколений (а это происходит в нашем подсознании, когда мы смотрим на старые вещи, на исторически сложившиеся и повторяющиеся движения и жесты людей), мы устремляемся в будущее, соединяется кольцо времени, по которому начинает идти электрический ток.

Мы говорим «будущее», а что такое «будущее»? Дорога, устремленная неизвестно куда? Да нет, это кольцо, на котором впереди то, что потом окажется настоящим, а затем и прошлым. И по этому кольцу должен идти ток, тогда оно живое. Поэтому цепь не должна размыкаться.