120х90 см. Холст, масло. 1989 год

Это одна из первых картин художника, которой он хотел привлечь внимание к традиции – к старым письмам. Писать письма – это не просто приятное занятие, но особый вид творчества.

Одно дело - стучать текст на пишущей машинке или на компьютере и совсем другое – писать слова своей собственной рукой. Некоторые писатели так и продолжают писать ручкой или простым карандашом. Наверное, потому что помимо мозга думает и сама рука, и даже наши пальцы. А кроме того существует и ритуал письма: взять лист бумаги, заварить чайку, сесть поудобнее, включить спокойную любимую музыку, затем писать, запечатывать в конверт, опускать в почтовый ящик, потом ждать ответного письма, получать его, вытаскивая из почтового ящика, распечатывать, читать…
Необычное волнение испытываешь, начиная писать письмо, когда перед тобой чистый белый лист бумаги. Это как поле, которое ты должен засеять. Что-то на нем взойдет? Чистый белый лист бумаги требует соответственного состояния души. Если вы раздерганы и взъерошены, ничего не получится. Может быть, поэтому особенно хорошо пишутся письма осенью, когда в природе царит умиротворение. 
Угроза творческому началу в нас со стороны цивилизации в том, что нам все больше благ преподносится на блюдечке, уже готовыми и упакованными. Так удобнее, так комфортнее. Но для души это убийственно, потому что Творца из нас вытесняет потребитель. А чистый лист бумаги непредсказуем и приглашает творить. Соприкасаясь с непредсказуемым, мы погружаемся в себя, в бессознательное, в тот творческий космос в нас, который соединяет нас с Богом.
Для писем наша современная жизнь стала слишком быстрой. Иногда собираешься написать письмо, проходит неделя, вторая, а никак не получается – жизнь тебя все время как бы сносит. И только проснувшись утром в воскресенье, не успев набрать привычную скорость и осознав, что никуда не надо бежать и срочно делать какие-то неотложные дела, наконец, садишься за письмо. То есть получается, что ритм нашей сегодняшней повседневной жизни быстрее, чем нужно для письма. Но разве это нормально, когда мы живем быстрее, чем нужно для души?
Часть мировой литературы (особенно русской) построена на письмах (романы в письмах) и дневниках. По письмам отдельных людей, зачастую, не выдающихся, а самых рядовых, историки дополняют для себя картину той или иной эпохи, портрет той или иной исторической личности. То есть письма – часть мировой культуры.
Для европейца утрата привычки писать письма, может быть, не так трагична, как для русского характера, с его мечтательностью, инертностью, созерцательностью, размеренностью и непрактичностью - качествами, которые именно в письмах замечательно развиваются и тренируются. Эти качества определяются нашей природой, ландшафтом, огромными, почти без границ, просторами, в которых мы живем. Практичность же это всегда - границы, поэтому практичность нас коробит, даже оскорбляет. Нам претит сама мысль писать письмо только с какой-то практической целью, про наследство, имущество или деньги. Другое дело писать его просто так, о том о сем, между прочим, чтобы просьба или конкретный вопрос не торчали наружу, а возникали как бы случайно, непреднамеренно…Уж кажется, как конкретно пишет Татьяна Ларина письмо Онегину, а начинает как будто вообще ни о чем: «Я вам пишу…чего же боле, что я могу еще сказать…» 
Старые письма не просто переносят нас в прошлое. Они показывают, какими мы были много лет назад, какие у нас были замечательные планы, какие чистые мысли, как интересно мы чувствовали. По жизни мы меняемся для себя незаметно, успевая привыкнуть к каждому изменению и потому не осознаем трагичность и необратимость некоторых перемен. А здесь, увидев себя сразу, спустя несколько лет, вдруг видишь, что безвозвратно ушло, а что появилось нового.
Трагедия нашего общества, нашей нации, нашего народа в том, что отрубалось прошлое, и люди, боясь репрессий, сжигали все свидетельства знатной, достойной или тем более выдающейся жизни своих предков, в том числе и письма. Сколько погибло в огне замечательных слов и историй, на которых в семьях могли бы воспитываться целые поколения! Остались только безобидные открытки с похожими друг на друга поздравлениями, но с родным почерком близких, старательно-аккуратным или наоборот, романтически-взбалмошным.
Казалось бы, привычку писать письма убил телефон. Часами выбалтывая по телефону потребность в общении, мы постепенно разучились писать письма. Наступающие на нас с Запада практичность и стремление к комфорту привели к тому, что теперь по мобильнику мы посылаем друг другу СМСки, а в магазине выбираем подходящие понравившиеся нам открытки-шпаргалки с готовыми забавными рисунками и фразами и, добавив две-три собственных, посылаем в конверте как письмо. Но это на самом деле не письмо, потому что над ним не потрудилась душа. 
Письмам отведена в нашей жизни особая роль – фиксировать высокие порывы души. Даже те люди, которые никогда не писали писем, влюбляясь, начинают их писать. Их побуждает к этому все лучшее, что дал нам Бог, что спит в каждом из нас и пробуждается, когда мы любим.
Откуда начинать смотреть эту картину? С рук бабушки. Когда смотришь на ее руку, такое ощущение, что она только что бессильно выпустила из пальцев лист бумаги, ушла на время в себя… Процесс пошел! Человек – это машина времени. Началось это путешествие в себя. Внучка и кошка это почувствовали и потрясены начавшимся на их глазах процессом – они свидетели начавшегося путешествия. А девочка вдруг разом увидела картину всей своей будущей жизни, которая перед ней на миг приоткрылась…
У нас у всех зрение предметное, сиюминутное, пространственное. Когда же мы вдруг видим целую эпоху, это значит включился другой уровень сознания, оно расширилось. Как глаз в школе быстрого чтения начинает охватывать все большую часть листа, так же растет и наше объемное зрение, мы охватываем все большее временное пространство, то, что глазами и не охватишь. Так и бабушка, все это увидела. А у внучки с бабушкой связь прямая, как у всех родственников, которые как приемники, настроены на одну волну. И перед ней тоже стали всплывать все образы, которые возникают в сознании бабушки.